Далёкое — близкое
"ЭВЕРЕСТ ДУШИ И ДЛЯ ДУШИ"
Статья о GURUDE (автор С. Волков, г. Пермь)
Так, именно так — Эверест души и для души — я о нём и сказал, сражённый наповал его необычайным, притягательным талантом, его выразительным, подчас непостижимым искусством, какого до той поры и не видывал. Было это почти пять лет назад.
Шёл всероссийский телевизионный конкурс вокалистов "Новая звезда", и новые звёздочки, ещё не открытые доселе, вспыхивали снова и снова, давая знать, что одарённых, которые не шепчут, а действительно поют, у нас немало — словом, не оскудела ими земля русская. Но он, этот красивый, обаятельный очень, смуглый парень с загадочным именем Гурудэ, незнакомый большинству, выделился сразу, даже стал особняком, высветившись в ярком, переливчатом калейдоскопе открываемых талантов поистине бриллиантом особой пробы.
Под восторженным впечатлением, которое ничто не могло притенить или приглушить, возбуждённый от радости встречи с прекрасным в неподражаемости своей искусством, удивительнее которого, казалось, и не сыщешь, потому как его попросту не было, я тогда и написал впервые о Гурудэ, а в жизни Руслане Ивакине, чуть ли не поэму в прозе — и стало это, между прочим, истоком всех других моих публикаций у себя на странице: он, этот невероятный парень из Хакасии, вернул меня в журналистику, надоевшую и брошенную, возродил как журналиста.
Вот те давние строки — слово в слово.
Зал телестудии, томимый шорохами впечатлений от уже увиденного, внезапно притих, сжался в один упругий комочек. Тишина оборвалась с последним аккордом, на пронзительной ноте. Это походило на дождавшийся своего часа ливень, забарабанивший в тоскующую землю после стремительных частых молний, — то неукротимый, напористый, крупный, будто нет у него ни конца ни края, то обманчиво спокойный, ленивый, как бы уходящий в сторону и пылящий на прощание, то вдруг "передумавший", припустивший по-прежнему — свежо, молодо, страстно... Руслан Ивакин — это не просто песня, не просто пленительно красивый, узнаваемый голос, обрамлённый причудливыми, колоритными, порой диковинными и какими-то неземными узорами горловых звуков, где и вой степных волков, и шум ветра, которые не только электризуют пространство вокруг, но буквально гипнотизируют, завораживают тех, кто в нём находится... Удивительный, потрясающе гармоничный мир, в котором он живёт, явно был рассчитан, как минимум, на десятерых...
И финальным откровенным аккордом восхищения, по сути признанием в любви как раз то самое:
Слушай, Гурудэ, честно: ты — словно Эверест души и для души.
С тех пор изменилось многое — и ничего не изменилось. С тех пор мы друзья — и, как мне кажется, дружбе этой можно только позавидовать. Он не раз благодарил меня за то, что написал о нём, пока однажды я не выдержал и с чувством не ответил: если полюбил, то это навсегда — лично для меня другого не бывает, для меня это закон моего мироздания. А всё, что я пишу о нём, а пишу столько, сколько ни о ком не пишу, делается с такой любовью, с такой выкладкой сердца, что в этом и усомниться невозможно. И я рад, безусловно рад быть преданным ему, любить его — теперь и как сына, служить ему, его творчеству несравненному, потому что не сравнимому ни с кем и ни с чем, своим журналистским творчеством. Крылья любви ничуть не ослабели, не устали, они только окрепли.
И вообще, чем дальше, тем больше не покидает ощущение, что во всей жизни его, хоть чисто человеческой, хоть творческой, падений не бывает — сплошные взлёты. Что он триумфатор по всей этой жизни, как и продиктовано, похоже, свыше. Никакой мистики в этом не вижу. Не вижу совершенно. Нет, посудите сами. Шутка ли: две премии президента России — какой певец, даже самый известный, именитый, может таким похвастаться. Триумфальные, ослепительные, способные вызвать у другого головокружение, как полуобморок, гастроли за границей, а это ни много ни мало больше тридцати стран мира — и всюду выступления отнюдь не перед соплеменниками, живущими вдали от родины, что характерно для других наших артистов, для публики коренной, потому не избалованной узнаванием артиста сразу, с лёту. Ещё он успевает при этом писать свои собственные песни — как говаривал великий Максим Горький, одевая мысли словами, когда так много толкается в сердце. Как тут не почувствуешь внутреннюю силу и даже необузданность характера хакасского парня, однако необузданность в хорошем смысле; слава, известность, признание подбирались к нему как бы исподволь, но когда они пришли, буквально рухнули на талантливую голову, обнаружилось, что зазнайства, звёздности в нём никакой, ни на чуток — он, как и раньше, в безвестности, скромен, порою стеснителен, так очаровательно смущается, когда его хвалят; наверно, это всё оттого, что голова не просто талантливая, но и умная.
А ведь ему, Руслану, едва за тридцать...
Честное слово, не перестаю удивляться, насколько насыщенной, содержательной, плодотворной жизнью он живёт и как много успевает. Пожалуй, тут одного таланта мало. И редкого, просто бешеного трудолюбия тоже. Тут, пожалуй, как раз то самое божье озарение, провидение, какое не каждому дано — и сила духа, настолько мощная, неудержимая в своей поступи, что её размаха вполне хватает на все те славные дела, что он задумал и готов совершить.
Разве не сторицей, как говорили в старину, обернулись все его хлопоты по подготовке и организации большого сольного концерта в родном Абакане в январе, все переживания о том, как всё сложится и как всё пройдёт. Казалось, это был не Гурудэ — странно было видеть, что он ещё сомневается, что будет как обычно, на пятёрку с плюсом, что будет аншлаг и публика, которую он покорит уже с первых минут и будет держать в восторге до минуты последней. Вышло? Разумеется, вышло. А разве он умеет без триумфов?
Календарь пролистнул чуть больше месяца, когда он, покинув Москву, оказался в Красноярске, у родного, могучего, седого и вечно юного Енисея, который боготворит из собственного детства. Универсиада, которой суждено было не только по накалу спортивных страстей, но и по зрелищности того, что происходило в заснеженном сибирском городе, прогреметь на всю планету, приковав к себе внимание не тысяч — миллионов. Именно ему, Руслану Ивакину, Гурудэ, оказали доверие и честь быть первым в церемонии открытия грандиозного спортивного праздника — и с новой роскошной композицией "Поклонение Енисею" стать, по общему признанию, стержнем этой церемонии. Ему, триумфатору, с восхищением внимали молодые спортсмены из 58 стран мира, 7000 зрителей, в том числе президент России Владимир Путин, который, как и другие, не жалел ладоней, аплодируя.
А впереди Руслана ждала работа не менее важная, не менее ответственная, которую можно уместить в одно слово — СОВЕСТЬ. Впрочем, и во второе — ПАМЯТЬ. Он с ходу начал готовиться к уже традиционным концертам с программой "Песни Победы", в прошлом году покорившей и погрузившей в светлое раздумье благодарный советскому солдату Берлин, а нынче, кроме нескольких российских городов, ждущей Вену. Да, Гурудэ, гораздо больше известный, и справедливо, как потрясающий этнопевец, не чурается и такой музыки, поёт и такие песни. И как поёт! Если сердце не булыжник, если душа не бумажный скособоченный кораблик, значит, на глазах обязательно будут слёзы... И как же благодарен артист в эти предмайские, победные дни киностудии имени Горького в Москве, предоставившей для программы костюмы, которые были на актёрах в фильмах "Офицеры" и "А зори здесь тихие".
А потом начнутся другие заботы и хлопоты — ведь без дела не сидит, — и за ними наверняка не заметит, как пробегут три месяца и наступит август, нынче для него весьма знаменательный и трогательно торжественный. Будет Норвегия, будет Осло, где ему и вручат престижную премию World Music за продвижение этномузыки мира в странах Скандинавии — на русском, хакасском, казахском и английском языках. Ну а кончится всё это, иначе и быть не может, его большим концертом этнической музыки.
К слову говоря и возвращаясь назад, за плечами у Гурудэ и титул победителя этнического Евровидения в Италии.
Рассказываю обо всём этом — и ловлю себя на мысли: вот ведь, у кого-то может сложиться впечатление, что у этого парня, чей талант, и без того незаурядный, непререкаемый, расцветает всё больше и больше, жизнь без единого облачка, без сучка без задоринки, без испорченного кем-то или чем-то настроения — сплошь одна благость, сплошь удовольствие. Но скажите, разве так бывает в нашей суматошной и подчас сумасшедшей жизни, жёсткой, а порою жестокой? Увы, не в раю живём, землю грешную топчем. Вот и у него, у Руслана, десятки тысяч поклонников по всему миру, счёт которым давным-давно потерян; российские вполне справедливо считают, что кто, как не он, звания достоин и чуть ли не подписи готовы собирать; но ложкой дёгтя сюда, в это радостное море радостных сердец, вливаются завистники, злопыхатели. Ну куда же без них, родимых, заводных на редкость и подленьких на руку?!
— Звание мне не нужно, — говорит Руслан, — я никогда его не просил и не прошу, особенно учитывая, что статус его давно упал и низко, учитывая то, кому оно достаётся. Оно, это звание заслуженного, не поможет написать мне новую песню. Я никого не трогаю, занимаюсь своим делом, только вот завистникам есть дело до меня... Что оно, это звание? Оно прибавит что-то? Для меня любовь народа важнее. Она и есть главная оценка того, что я делаю, оценка моего творчества.
...Руслан Ивакин. Несравненный и непревзойдённый Гурудэ. Эверест души и для души...
